Деревенский бунт - Страница 78

– Дядя, ты, в натуре, базар-то фильтруй.

Головня, коему блатная феня – бальзам на душу, весело подмигнул Филе:

– Наблатыкался?! Дошлый, на лету хватаешь, далеко, кореш, пойдешь, ежли мусора не зашухарят… Прости, братан, шутя-любя же, а ты в пузырь лезешь… И, короче, познакомился со своей коброй…

– С какой коброй?..

– Ну, ты даёшь, в натуре!.. С луны свалился?.. У меня баба – кобра. А день знакомства – траурный, в чёрной раме… Помню, кентов свистнул на сходняк… Но, базарю, без баб и без тёлок. Причапали, сгоношил я закусон, выпивон, все в ажуре. А хавчик отменный: икра, сёмга, баранина, коньяк пять звездочек. Да… Сели, карифан и докопался: «А чо у тебя за праздник, Головня?» «Счас, – говорю, – скажу, какой базар. А праздник такой: кобра на Юг махнула, в отпуск, вот и праздник…» Ну и дали мы копоти, бухали до утра… Вот тебе и кобра… Есть анекдот, бородатый: мужик базарит соседке: «У тя чо, муж – зоотехник?..» «С чего ты взял?..» – «Да слышу через стенку: кобыла, корова, коза, свинья, гусыня…» А у меня – кобра… Она молодая-то… на вине стояла… ништяк была, потом… Дунька-вырви глаз… стала быковать. Приканаю к ней, бывало, с бодуна – башка трещит по швам, а до одиннадцати еще… о-о-ой сколь… можно окочуриться. Спиртное давали после одиннадцати… Стою, молчу, как рыба об лёд. «Чего, – говорит, – Лёня, пригорюнился? Захворал?.. На, – говорит, – в натуре, подлечись. Какой базар?!» И суёт пузырь. «Потом, – базарит, – рассчитаемся…» Вот и рассчитываюсь десять лет… Бутылку завернёт… вроде палку колбасы взял… и сунет исподтишка. А в ихнем магазине колбасу редко выбрасывали; завезут, так блатные из-под прилавка и растащат… Кадрили мы с ей браво, а как сошлись, бабу, в натуре, подменили. В деревне же говорили, все девки хороши, сладкие пирожки, но откуль злые жены берутся?!

– А все они, продавцы, одним миром мазаны. Короче, торгаши. Нагляделся я на них, когда грузчиком калымил…

– Нет, Филя, в натуре, и среди продавцов бывают люди. Да… Ежли бы моя Танюха стерва была, разве ж я на ней женился бы?! Бросила она вино, на мясо перешла. Лафа отошла. Да у меня, сам понимаешь, теперь огненной воды хошь залейся. Завсегда есть, какой базар. Но теперь, как прилечу на кочерге, так она, кобра, ещё и пасть разинет. Да не в том, Филя, дело… Конечно, на то они и продавцы: не обведёшь – не проживёшь. Верно говорю?.. Верно!.. Но меня надуть – дохлый номер, порожняк; сам кого хошь и надую, и вздую… Я и продавцов однажды надул… Вот послушай… Нет, сначала горло промочим. Плеснём из бутылочки…

– Кажется, торговка нас засекла. Как бы взашей не выперла.

– Не бзди, Маруся, я Дубровский… Здесь можно, если осторожно…

– Начитанный, – съязвил Филя, – Пушкина читал…

– Читал… в пятом классе. А ты «Луку Чудищева» читал?

– Да, слышал, – поморщился Филя.

– А я, в натуре, на зубок выучил. Хошь прочту?

– Да нет… погань…

– Не скажи, кенты по полу катались, когда читал.

– На то они и кенты – одна извилина, и та прямая, от уха до уха…

– А купил я их, Филя, с потрохами…

– И каким же макаром?

– А таким макаром: зашёл в магазин и купил. Хочешь, я и тебя куплю. Куплю, куплю, в натуре, какой базар; ты даже и не сомневайся… Спорим?..

– Кто спорит, тот… ничо не стоит.

– Нет, в натуре, давай по рукам, что я тебя куплю, а ты и не заметишь. Хоть и вышку кончаешь.

– Ты, Головня, на грубость нарываешься?

Головня хмелел и борзел, но и Филя, парень тихий, ныне дерзил.

– Ну-ну, сразу и кошки на дыбошки. Сердитый. Это худо. На сердитых воду возят… в натуре. Да ты не обижайся, земеля, не обижайся, шутя-любя же, – дальше Головня пропел: – Будь спокоен, мой друг, и отважен… как это в песне-то?.. «Не ищи, брат, дешёвых путей…» А ещё пели: «Я бродил среди скал, я чекушку искал…» В натуре, держись за меня, Филя, не пропадёшь. Я тебя уму-разуму научу, какой базар. Я воробей тёртый, калач стреляный…

* * *

…Короче, ближе к ночи, купил я кепсончик с пуговкой. Мода была, с пуговкой. Отхватил кепсончик – сто пудов. Клифт у меня отпадный, корочки лаковые, с косым каблучком, и кепка клевая, с пуговкой. Всё по моде… Ну, думаю, Танюха моя, винополка родная, в натуре, перед такой кепочкой не устоит, сковырнётся…

– Винополка?

– Ну, я так свою кобру звал – Таня-винополка, она уже вином торговала… Короче, взял фуражечку… – Головня запел:

Фуражечка, фуражечка,
Носить тебя не грех,
Оденешь, так и кажется,
Что стал ты лучше всех…

– Слыхал песенку?..

– Старая?

– Старая… Теперь про кепки не поют… Марина, дочка моя, всё ходит и поёт: «Мани, мани!..» Проснётся утром, ещё, в натуре, ничем ничо, а уже: мани, мани… Серьёзная, Филя, песня… Дочка у меня грамотная, мать переплюнула: та продавщица, а эта уже торговый техникум кончает. Так от… Вот тебе и «мани, мани»… Короче, отхватил я кепочку, пивка накатил и домой почапал. Я тогда на фатере жил, угол снимал у знакомой бабы. Мы с ей кадрили… А у ей дочка – вылитая артистка… как ее?.. А, вспомнил, Бриджит Бардо, мы ее дразнили Дребезжит Бедро; так я, Филя, и артистку… Какой базар?! Да… Молодой был, ловкий, язык подвешен – налетай, девки, подешевело… Ну, короче, на фатеру приканал, возле зеркала кручусь, кепку мерю… в магазине путём не примерил… и вижу: маловата. От, думаю, фраер, бабки просвистел и, в натуре, без «головы» остался… А хозяйка базарит, ты, говорит, фуражку об голову не трепай, не марай, а завтра же езжай и обменяй. Да бирку-то, мол, не оборви, а то взад не примут… Короче, ближе к ночи, утром встал, пошёл менять… Что-то стали ноги зябнуть, не пора ли нам дерябнуть?.. А давай, Филя, водочки накатим… без пива, а то у меня с пива в глазах криво…